АВТОР: Ирина Танчук, практикующий психолог, кандидат 2 ст. в образовательной программе АППУ по групповому анализу, член АППУ.

На тему моего сегодняшнего доклада меня натолкнули мои размышления в ходе прочтения книги Матиаса Хирша «Это мое тело..и я могу делать с ним что хочу».

 Мне нравится когда в знакомых и простых вещах вдруг неожиданно открываются новые грани, смыслы, понимания, если посмотреть на них под другим углом.

 Сегодня мне хочется поделиться с вами своими маленькими исследованиями.

  Мы попробуем вместе с вами понять скрытый смысл нашего особенного предмета заинтересованности известным под псевдонимом «волосы». Почему псевдоним? Да потому что мы будем исследовать не сами волосы, а его символическое значение.

  Отмечу что, устные высказывания  также небезразличны к значению волос,  и можно вспомнить немало разных разговорных клише.

  Например: дожить до седых волос; быть на волоске от чего-либо; волосок к волоску; волосы встали дыбом; рвать на себе волосы; покраснеть до кончиков волос; если хоть один волосок упадёт с чьей-либо головы; проесть плешь и др. 

  Я неслучайно выбрала волосы объектом  исследования. Трудно оспорить важность, которую волосы отыгрывают в нашей жизни. Посмотрите только на наши заботы о стрижках или отращивании волос, или на чувства связанные с уходом за ними с помощью резинок, закалок, лаков, гелей, масок, или длительным воздействием на них химических препаратов для завивки или окрашивания. С другой стороны, мы пытаемся чтобы от них не осталось и следа, как например, бритье, эпиляция, шугаринг. Если взять во внимание количество времени и энергии, не говоря уже про финансы, необходимые для удаления волос с лица взрослого мужчины, смену цвета, стрижки и структуры  волос потраченные женщинами.

Очевидно что волосы в нашей жизни есть очень важными, мы практически не бываем безразличны  в отношении к ним в зависимости присутствия или отсутствия их длинны, качества, цвета, и т.д.

   Волосы являются одним из элементов класса соматических объектов, получившего название телесные покровы. С волосами связаны некоторые ключевые для культуры представления о теле человека и о взаимоотношениях человека и его тела с окружающим миром. И, наконец, многие признаки волос имеют семантические или культурно выделенные значения, и в первую очередь  это касается признаков размера , формы и цвета.

Испокон веку у всех народов волосам придавали особенное значение. 

  Волосы – природное украшение и в то же время средство выражения личности, при этом имеющие разную символику. Древние люди считали, что в волосах сосредоточена жизненная сила человека, волосы как часть тела , по легенде, есть образом всей жизни. В процессе жизни волосы на нашем теле претерпевают разные изменения.

   Кельты заплетали косы или же укладывали локоны в сложные прически и закрепляли их украшениями. Волосы у мужчин были символом силы, у женщин – плодовитости.

   Описание внешнего облика древних кельтских воинов детально приведено в трудах  античного историка Диодора Сицилийского. Он указывал, что некоторые из них имели короткие бороды, но самыми необычным были их прически. Согласно Диодору, они напоминали лошадиную гриву и были настолько жесткими, что на волосы можно было наколоть яблоки. Чтобы соорудить на голове подобную прическу, кельты сначала наносили на волосы известковый раствор, а затем зачесывали их назад. Поставленные дыбом волосы придавали воинам устрашающий облик. До наших дней дошло изображение кельтского воина с подобной прической на нескольких найденных монетах.

   В древней Греции (500 – 400 гг. до н.э.) вьющиеся волосы были не только данью моде, они еще отображали отношение греков к жизни. Кудри символизировали движение, перемены, свободу и радость жизни. Древнегреческое слово «oulos» означало «интрига». (Кстати, в немецком языке слово «locken» до сих пор имеет два значения: «виться» и «манить, завлекать».)

    Борода в Греции была знаком принадлежности к государственной власти или философской школе, ассоциировалась с мужской силой и привлекательностью.  Они заботливо ухаживали за ней, завивали и стригли. Отсутствие волос на лице говорило лишь о том, что человек ещё слишком молод. Например, без бороды изображался вечно юный бог Аполлон.

  Идея о том, что состриженная прядь сохраняет некую нематериальную связь со своим хозяином, есть во многих культурах — магические ритуалы вуду, обряды посвящения, обычаи хранить локон возлюбленного или первую прядь младенца. Самый поэтический обычай, связанный с первым детским локоном, встречается в Японии: из него изготавливают кисть для каллиграфии, которая затем хранится в семье.

Это как неосознанное отождествление: начало или изменение состояния, можно переформулировать – обрезание волос как потеря невинности, приобретение новых знаний.

  До Петра I борода в России была обязательна. Так, при Ярославе Мудром нанесение вреда бороде каралось штрафом. Во времена Ивана Грозного бритьё являлось тяжким грехом, который не сможет смыть кровь всех великомучеников. О правилах ношения бороды рассказывалось в решениях Стоглавого собора. И позднее, при первых Романовых, выбритое лицо грозило скандалом.

 Положение дел изменил Пётр I. Вернувшись из длительной заграничной поездки, в1698 года царь подписал указ, предписывавший подданным брить бороды. Документ вводил налог на растительность на лице. Придуманный специальный металлический жетон — так называемый «бородовой знак» — демонстрировал, что владелец уплатил требуемую пошлину.

Запорожских казаков от нечисти защищал… чуб! Традиция пошла еще от варягов, скандинавов, а само слово произошло от персидского «чоб» — гроздь, кисть или же пучок. Слово же «хохол», которым тоже иногда обозначают эту прическу, пошло от племени готов. В переводе «хохол» означает «сын неба».

В соответствии с этим, небо и защищает носителя чуба от злых существ, а также означает принадлежность казака к знатному роду. Носили чуб, заправляя его за ухо, и чем длиннее он был, тем знатнее был казак.

Согласно традициям в Украине всегда было принято видеть девушку с длинной косой.

На протяжении веков длинная толстая коса остается уникальным атрибутом девичьей красоты и привлекательности. Издавна ее украшали цветами, листьями, и лентами. Она была не только символом красоты, но и маркером девственности, ведь если девушка носила головной убор, это свидетельствовало о ее замужестве.

Когда девушка выходила замуж, она надевала  платок, поскольку ей запрещалось показывать свои волосы. Замужняя женщина должна прятать волосы под головным убором иначе страшный позор. Видеть волосы жены мог только муж!

   Если она рожала ребенка до брака, то ее называли покрыткой и простоволосой.

Отсюда пошло слово “опростоволоситься” — сделать грубый промах, оплошать.

Обрезанные или сожженные волосы свидетельствовали об измене в браке и неповиновениям своему мужу.

Распускание девичьей косы – одно из главных действ во время свадебного обряда, а надевания платка свидетельствовало о принятии традиций семьи своего жениха и отказ от девичьей жизни. Покрытая голова девушки защищала ее и будущего мужа от недоброго глаза.

Распущенные волосы служили приглашением к интимной близости. Именно отсюда произошло слово «распутница», то есть буквально женщина, распустившая волосы и предложившая себя другому мужчине.

Вообще, женские волосы своеобразное сочетание порочности, жертвенности, магической силы и опасности.

Распущенные длинные волосы символ женской сексуальности.

Поэтому в Средневековье с распущенными волосами изображались только ведьмы и русалки. А вид непокрытых женских волос считался греховным.

В живописи символика волос пожалуй, ярче всего отразилась в творчестве австрийского художника Густава Климта, «художника бессознательного», как его называли современники. Его картины символизирует силу либидо и смерти, слияния эротического и агрессивного начала. Он рисовал обнаженных истерических женщин. Распускающиеся оранжево-рыжие женские волосы – ведущая тема многих картин Г. Климта. Волосы можно рассматривать как сексуальный символ. В картине «Nuda Veritas» – Обнаженная Истина – рыжие распущенные копной волосы опускаются на обнаженные плечи и грудь. Согласно популярному в то время фрейдизму, рыжий цвет символизирует силу либидо.

 О том, что женская чувственность может быть разрушительной силой, говорит картина «Юдифь и Олоферн». Чтобы спасти свой народ от полчищ ассирийского царя Навуходоносора, молодая и красивая еврейская вдова Юдифь вошла во вражеский лагерь и соблазнила ассирийского полководца Олоферна. Тот воспылал к ней любовью, а Юдифь, напоив его вином, отрубила спящему полководцу голову. Никакого намёка на историю из Ветхого Завета, кроме названия и отрубленной мужской головы в руках модели, тут нет. Это история не о победе веры, не о верности долгу — она совсем о другом. Это торжество женской сексуальности. И даже лицо Юдифи выражает экстаз вполне плотского характера. Смерть отодвигается на второй план. Она неважна. Всё внимание зрителя сконцентрировано на лице и волосах модели, на её обнажённой груди. Это победа жизни. Торжество плоти. Триумф женской сексуальности.

В 1909 году Густав Климт создаёт «Юдифь II» или, как её ещё называют, «Саломею». Увидев её, друг художника Альфред Басс написал в дневнике: «Когда я увидел «Саломею» Густава – я понял, что все женщины, которых я знал до сих пор, были ненастоящими». А французский искусствовед Жиль Нере предположил, что Климт явно писал «смертельный оргазм» роковой женщины, а не потрет добродетельной еврейской дамы.

На картине «Враждебные Силы» Г. Климт изображает сатанинскую сферу, в центре которой огромная обезьяна – гигант Тифей, против которого не могли бороться даже боги; рядом с ним – его дочери (Болезнь, Безумие и Смерть). Посередине картины художник изобразил трех обнаженных женщин – Буйство (распущенные огненно-рыжие волосы, зовущая к страсти поза), Разврат (солнечно-оранжевые волосы, сладостная поза) и Излишество (оранжевые украшения и браслеты, полные формы).

Эротическое начало достигает своей кульминации в картинах Г. Климта «Даная» и «Поцелуй». Даная, дочь царя Аргоса, была заперта отцом в недоступной башне, в которую не мог проникнуть ни один мужчина. Лишь Зевс, сладострастный повелитель богов, превратившись в золотой дождь, смог насладиться ею. Распущенные огненно-оранжевые волос, согнутые колени, вспыхнувшее лицо женщины выражают божественный экстаз. «Поцелуй» – самая известная картина Г. Климта. Она считается апогеем его «золотого» периода, гимном эротизму. Тела мужчины и женщины сплелись в страстном поцелуе.

 В 60-е годы прошлого века многие женские прически были своеобразной формой протеста. Простые короткие стрижки феминисток подчеркивали равноправие женщин с мужчинами. Символом 60-х стала английская супермодель Твигги – женщина с внешностью тоненькой девочки-подростка.

Революционный мюзикл «Волосы», впервые поставленный в Нью-Йорке в 1967 году, поднимал вопросы моральных, сексуальных, расовых норм, насилия и общественного признания.

Мюзикл «Волосы» – культовое произведение, прославляющее идеологию хиппи, «детей цветов», главный лозунг которых – «Творите любовь, а не войну!». В основе мюзикла – история про молодых людей, не желающих подчиняться правилам и нормам, навязываемым окружающим миром и старшим поколением. Они создают свой собственный идеальный мирок, в котором нет места злу и насилию.

Так, длинные волосы хиппи символизируют сексуальную свободу.

 Панковское движение использует волосы как  знак бунтарства  и символ осуждения «буржуазного стиля жизни». Панки носят провокационные прически и красят волосы в шокирующие цвета.

В своей книге Матиас Хирш пишет.

  Все объекты, представляющие собой, материализацию фантазийного, самопроизвольно созданного переходного объекта маленького ребенка, -мягкие, будь то кукла, одеяльце, или, конечно плюшевый мишка и другие мягкие игрушки.

Плюшевый мишка покрыт волосами, его мягкая шерсть, похоже, придает особое значение и без того мягкому переходному объекту. Переходный объект образуется на относительно высокой символической ступени. При этом волосы могут представлять более непосредственную связь с матерью на достаточно конкретном уровне предшественников переходного объекта, промежуточного объекта  или объекта-моста.  Переходный объект маленького ребенка помогает ему заснуть. Когда ему уже нельзя лежать рядом с матерью, чтобы безопасно совершить тяжелый переход от бодрствования ко сну, тогда по меньшей мере переходный объект должен выполнять эту функцию, для многих детей заснуть без медвежонка немыслимо.

Так же раньше было принято отрезать локон возлюбленного уезжавшего в путешествие или войну, что бы поддерживать с ним символически-конкретную связь. Этот фетишизм в отношении волос превращал их в сексуальный объект, который, как это всегда бывает при перверсиях, одновременно замещал желанный и вызывающий страх материнский объект и позволял контролировать его. 

Часть тела ребенка символизирует часть тела матери. Кестенберг пишет: «Питание и продукты жизнедеятельности тела, связанные с желанием «органа», по всей видимости, относятся к телу младенца и телу матери. Чтобы восстановить этот мост между собой и матерью, человек оживляет их и обращается с ними как с промежуточными объектами.

Подобно тому как кожа матери и кожа ребенка образуют тесный физический контакт, можно представить, что и связь при помощи волос становится столь же значимой, но при этом обеспечивает большую дистанцию и, соответственно, больше возможностей для контроля и регуляции.

Дидье Анзье так же неустанно указывает на ведущую роль влечения к единению, первичной потребности в установлении связи. К ней примыкает сексуальное влечение, при котором, возможно, в ход идут те же самые объекты (волосы).

Мифологическую идею сексуальной силы волос легко понять, если представить себе последовательность привязанности и сексуальности-за первичной, несексуальной привязанностью к матери позднее следует сексуальная привязанность к объекту любви, и всякое отношение между людьми, в том числе  сексуальное, содержит в себе потребность в привязанности, опыт привязанности и тоску по привязанности в до сексуальный период. Волосы по своему двойственному значению подобны женской груди. Они тоже означают до сексуальное близкое отношение матери и ребенка.

 Три наиболее значимые функции волос – это эстетическая, заместительная и защитная функции.

 Волосы играют исключительно важную роль в эстетической оценке внешности человека. Если волосы у человека неухоженные, неопрятные или просто некрасивые, то они вызывают отрицательное впечатление, причём не только о волосах человека, но и о нём самом. Иными словами, эстетическая оценка волос легко переносится на оценку внешности человека. 

 Когда говорят о заместительной функции соматических объектов, имеют в виду то, что они позволяют скрыть определённые недостатки или нарушения в человеческом теле. Заместительная функция волос актуализируется в тех случаях, когда при помощи особых причёсок или укладок волосам придаётся та форма, которая позволяет скрыть дефекты головы (а также лица, шеи и других соматических объектов, пространственно смежных с головой)

Чарльз Берг(1951)- как и множество других теоретиков психоанализа – утверждает, что каждый симптом есть тождественный в своем происхождении.

Таким образом,  опрятность, организованность и чистота считаются «анальными реактивными формированиями», занятие волосами рассматривается как «смещенные либидинальных компонентов», которые имеют анальное и генитальное происхождение. Описывая эмоциональный источник нормального поведения, связанный с волосами, Берг доказывает, что ее мотивация по своей сути не отличается от какой-либо другой, а именно, есть вмешательством  сил Ид и Супер Эго во владения Эго. Он утверждает, что возможно Ид поощряет нас отращивать и демонстрировать свои волосы (или скорее всего, то что оно символизирует), а Супер Эго побуждает стричь, либо брить их. Именно Эго в конце концов отвечает за динамическое интрапсихическое равновесие между этими двумя стихиями, учитывая  окружающую реальность.  Именно поэтому, как утверждает психодинамическая теория, мы стрижом волосы или бреем бороду и совсем не страдаем от этого (в свете его символического значения), в то время как подражание обычаям скрыло от нас факт, что такое обращение с волосами на самом деле является признаком (выражением или проявлением) интрапсихических сил, а не Эго-обусловленным поведением. Другими словами, деятельность, которая относится к волосам, есть выражением психического конфликта между импульсами, преимущественно либидинальными, с одной стороны, и угнетающими силами Супер Эго с другой.

Ортодоксальная психоаналитическая модель доказывает, что наш эксгибиционизм касающийся волос стимулируется страхом, что волосы-как символический фаллос – не получит одобрения (синоним к слову кастрация), и это выражается в гладком зачесывали, уходе за их опрятностью, и т.д. Больше того, чрезмерной контроль волос есть признаком угнетения либидинальных импульсов. Вспомним, что подмышечные волосы бреют, если этот участок тела оголяют, одевая вечернее платье или безрукавку, поскольку они могут вызвать ассоциации про волосы лобковой части, они такие же кучерявые.(Берг).

В виде предположения можно так же опереться на Берга обратив внимание на историю, примером которой есть волосы и сексуальность в борьбе между роялистами и круглоголовыми в 17 столетии. Роялисты («кавалеры»), поклонники женщин, вина и музыки, преимущественно выражали свои либидинальные импульсы и носили длинные волосы, в отличие от круглоголовых которые защищая пуританские ценности, стриглись коротко от чего и пошло их название.

 Так же психоаналитическая модель утверждает, что беспокойство о том что волосы начинают редеть или появляется седина, проблемы  выпадения волос является смещением первичного страха кастрации. Как мы еще можем объяснить тревогу – часто очень сильную-некоторых людей тогда, когда они начинают терять волосы? Или это желание красиво выглядеть, или все гораздо глубже, а именно утрата волос как потеря сексуальности, а еще и большую потерю жизненных и энергетических сил.

В волосах сосредоточена жизненная сила. Ее можно присвоить или украсть — с этим связан обычай снимать скальпы, который часто приписывается  североамериканским индейцам.  Поэтому потеря волос мужчиной приравнивается к утрате силы — именно об этом гласит миф о Самсоне и Далиле.(волосы как символ власти, символ свободного человека, символ выражения королевской власти, потенции)

«Для мужчины потеря волос символизирует кастрацию, утрату мужественности.  Или же произвольное отречение от собственной сексуальности, в знак покорности воле Божьей и отказа от мирской суеты.

Именно это символизирует гладко выбритая голова монаха. А у военных и заключенных она знак подчиненности и принуждения».

Волосы символизируют не только связь матери и ребенка (младенца), но и обозначают сексуальность и власть.

Волосы женщин, которые вступили в сексуальные отношения с мужчинами со стороны врага стригли в знак наказания и публичного позора, как это было после Второй мировой войны.

Стрижка волос была знаком подчинения власть предержащему.  Военнопленные, жертвы политических преследований, заключенные, а так же низшие чины в армии переживали на собственном теле, как манифестируется власть.

Распространенным считалось также верование, что конские волосы упавшие в воду, превращаются в угрей. Этот миф связывает волосы с одним из гениальных символов-змеей что в свою очередь ведет к легенде о медузе Горгона.

   Медуза, персонаж греческой мифологии, была прекрасной женщиной, которую соблазнил Посейдон в одном из храмов Афины. По легенде ее волосы превратились в змей, после того как она пожелала соревноваться в красоте с Афиной.  Можно сказать, что Медуза победила так как Посейдон выбрал ее. За это Афина превратила Медузу в горгону, а ее прекрасные вьющиеся волосы – в змей.

Имя Медузы Горгоны давно стало метафорой такой женской стороны, которая характеризуется злостью, бесчувственностью, коварством, хладнокровием, не красивой и не приятной стороны женского.

Медуза Горгона известна большинству как чудовище со змеями вместо волос, от взгляда которой каменеет всё живое. 

Я хотела бы представить вам эссе Зигмунда Фрейда «ГОЛОВА МЕДУЗЫ» Данная работа была написана в 1922 году. Впервые  было опубликовано уже посмертно в психоаналитическом журнале ИМАГО 1940г, это эссе наталкивает на множество размышлений, так как есть предположения, что это  набросок к более серьезной работе в которой Фрейд размышляет над мифом через призму психоанализа.

Интерпретация мифологической темы,  пугающего обезглавливания Медузы Горгоны,  напрашивается сама собой.

Обезглавить, а значит кастрировать.  Такой страх охватывает мальчика, прежде не расположенного к вере в опасность кастрации, который замечает окруженные волосами женские гениталии, принадлежащие, вероятно, женщине, например, его матери.

С этой точки зрения «восхитительно красивая» Медуза  – это мать, о которой помнят в невинности; прежде чем мифическая правда о кастрации осознает эту тему. Классическая Медуза, напротив, является эдиповым / либидозным симптомом. Глядя на запретную мать (так сказать, на покрытые волосами гениталии) ожесточает субъекта в незаконном желании и замораживает его в страхе перед возмездием Отца. (Нет зарегистрированных случаев, когда Медуза обращала женщину в камень.)

 Волосы Медузы на произведениях искусства часто изображаются в виде змей, что, опять же, связано с комплексом кастрации. Примечательно, что несмотря на то, насколько пугающими они являются сами по себе, в действительности же, их функция состоит в смягчении страха, так как они замещают собой пенис, отсутствие которого и служит причиной этого страха. Что является подтверждением того технического правила, что умножение символов пениса означает кастрацию.

Взгляд на голову Медузы приводит к тому, что очевидец каменеет от ужаса. Заметьте, что тут мы снова сталкиваемся с комплексом кастрации, и разрядкой его аффекта, так как окаменение означает эрекцию. Таким образом, получается, что в таком случае очевидец сталкивается с неким утешением – ведь он всё ещё обладает своим пенисом, в чём он и убеждается ввиду затвердения пениса.

Афина, богиня-девственница, носила этот символ ужаса на своей эгиде. Таким образом она стала женщиной, абсолютно недоступной, отвращающей любые сексуальные желания этими внушающими ужас гениталиями Матери. Неудивительно, что среди греков, которые были в большинстве своём гомосексуальны, мы можем обнаружить изображение женщины как существа пугающего и внушающего неприязнь, ввиду её кастрации.

Если голова Медузы занимает место изображения женских гениталий, а скорее она изолирует их пугающий эффект от того, что обещает наслаждение, то нам стоит вспомнить о том, что демонстрация гениталий также известна как действие, оберегающие от беды. То, что в ком-то вызывает ужас, может быть использовано им для защиты от его врага. У Рабле мы можем прочитать о том, как Дьявол был обращен в бегство женщиной, показавшей ему свои гениталии.

Эрегированному мужскому пенису также свойственен апотропаический эффект (Apotropaic – защита от беды), но этим мы обязаны другому механизму. Демонстрировать пенис (или же любой его заместитель) значит говорить следующее: “Я не боюсь тебя. Я бросаю тебе вызов. Я обладаю пенисом!”, – таков еще один способ отпугивать Злой Дух.

Хотелось бы закончить свой доклад словами Игоря Коломыцына.

Замечательная мелочь-женщины, которые находятся в «активном поиске», носят распущенные волосы. Другие: хозяйки, замужние, уже счастливые, либо отчаявшиеся, с прическами поступают строже: стригут, заплетают и пытаются всячески укротить эту стихию… (либидо).

И вот такая охотница обстреляв вас глазами, поворачивается и делает взмах роскошными сверкающими на солнце волосами, и это магическое действие завершает кудесник ветер, волосы шевелятся как живые…

И каков эффект производимый на мужчин: вы чисто физически начинаете затвердевать и каменеть, словно остолбенели. А еще говорят, что оружие Медузы во взгляде, наивные, дело в волосах.

Таким образом мы видим что символика волос настолько многогранна и объемна, что ее просто нельзя не учитывать в практической деятельности. Об этом нам говорит вековой опыт всего человечества.

Так же мы можем увидеть в моем докладе то, что есть тесная взаимосвязь,  между интимным( либидинальным ) отношением и несомненно сопутствующими изменениями которые происходят в выражении собственной индивидуальности через прическу, стрижку.

Можем задуматься, а какой скрытый смысл несут нам  наши волосы и что мы таким образом демонстрируем себе, обществу, миру?